Возведение "визовой стены" с республиками Средней Азии может грозить "экономическим порабощением" самой России

На днях вице-премьер Дмитрий Козак заявил о том, что в ближайшем будущем в России будет введен визовый режим с некоторыми соседними странами, откуда идет поток мигрантов.

По его словам, эта мера позволит защитить страну от межнациональных конфликтов. Кроме того, укрепление внешних границ Российской Федерации приблизит подписание соглашения с Евросоюзом о введении безвизового режима. Фактически это было первым заявлением российских чиновников о введении визового режима, хотя ранее Владимир Путин выступал против таких мер. Остается неясным и то, с какими именно государствами режим могут ввести в первую очередь.

Посмотреть это видео в более высоком разрешении

Руководитель отдела Средней Азии Института стран СНГ Андрей Грозин не сомневается: аргументы вице-премьера в пользу введения визового режима выглядят вполне справедливо. Действительно, соседние государства значительно уступают России по уровню социально-экономического развития. Сотрудничество с ними заключаются, по большей части, в поставке иностранных трудовых ресурсов. Однако "взамен" Россия получает межнациональные конфликты и усиление этнической преступности. В России сформировалось устойчивое мнение, что введение визового режима с соседними странами – единственное решение миграционных проблем. По мнению Андрея Грозина, это заблуждение, навязанное гражданам через различные каналы воздействия.

Кроме того, остается непонятным, на какой внешнеполитический курс ориентировался Козак, вынося свое предложение о возведении "визовой стены". Андрей Грозин напоминает, что из концепции внешней политики Российской Федерации следует, что приоритетными для страны являются интеграционные процессы на постсоветском пространстве. Но придерживаясь этого направления, России будет никак не по пути с Евросоюзом, соглашение с которым Дмитрий Козак упоминает в качестве одной из целей укрепления внешних границ. Таким образом, остается неясным, как расценивать заявление вице-премьера: как попытку перестроить систему внешнеполитических приоритетов или как метод давления России на своих будущих партнеров по интеграционному объединению. Андрей Грозин склоняется к тому, что здесь имела место недостаточно четкая расстановка акцентов, и ни о каких "третьих" смыслах речи не идет.

После инцидента в Бирюлево Путин выступал против введения визового режима, опасаясь за отношения с бывшими советскими республиками. Почему Дмитрий Козак не учел этого, остается загадкой. По мнению Андрея Грозина, в России не все могут смириться с мыслью, что построить равноправные отношения с ЕС – невыполнимая задача для России. На то есть множество объективных причин, не связанных с отгораживанием от стран Центральной Азии. Главное сейчас – вспомнить о приоритетах российской внешней политики и не возлагать больших надежд на визовый режим, который, кроме всего прочего, может значительно навредить как соседним странам, так и самой России. Об этом эксперт рассказал в интервью Накануне.RU.

Вопрос: Какие трудности могут возникнуть при введении визового режима с соседними странами?

Андрей Грозин: Есть определенные механизмы международного права, которые очень серьезны, очень значительны, но их действие достаточно ограниченно. Если мы введем визовый режим с Киргизией, Таджикистаном, Узбекистаном, то, во-первых, не факт, что эти государства вообще способны пережить такую меру воздействия. Некоторые из этих государств, наверное, окажутся на грани физического выживания, серьезных социальных потрясений и краха экономики, в первую очередь низовой – домовых хозяйств и всего остального. Россию не может не беспокоить подобное развитие ситуации. Я допускаю, что, если Россия введет визовый режим, например, с Таджикистаном, вполне возможно, что через три месяца Таджикистан в политическом смысле станет совсем другим государством, если вообще останется в качестве единого государства. Вполне возможно повторение гражданской войны, которая там была после распада СССР.

Подавляющее большинство граждан республики Таджикистан выживают за счет переводов трудовых мигрантов. Мы можем сказать, что это их проблемы, что в конце концов Россия не обязана никого кормить, плевать на подписанные договоры о стратегическом партнерстве, забыть о нашем международном членстве в международных организациях, в том числе в Организации договора о коллективной безопасности и так далее, но отгородиться от таджикской нестабильности мы не сможем. Опыт 1992-93 гг., когда был пик гражданской войны в этой стране, многие в России уже забыли, но эксперты прекрасно помнят, какие проблемы тогда для России создал этот внутренний конфликт в Таджикистане. Если что-то подобное повторится сейчас, то, во-первых, в силу демографических причин, мы получим гораздо большее количество проблем: население выросло, а, в силу того, что уже сейчас значительная часть граждан Таджикистана постоянно находится на территории России, эти проблемы приобретут совершенно другое свойство, чем это было после распада Советского Союза, когда население в основном находилось в Таджикистане, и беженцев было 200-300 тыс. А сейчас скорее всего, в случае распада государственности в этой стране, мы получим проблемы на порядки выше. И тогда России надо будет думать уже не о визовом режиме и механизмах обеспечения его эффективной работы, а о строительстве фильтрационных лагерей и тому подобное. Я думаю, что в Кремле прекрасно понимают, что такую меру некоторые их наших партнеров просто не переживут.

Во-вторых, эти партнеры будут потеряны для России. Понятно, что в сегодняшнем мире существует достаточно жесткая конкуренция в экономике и на всех уровнях социальной сферы. Борьба за трудовые ресурсы идет уже сейчас. Другое дело, что у всех этих трудовых ресурсов существуют разные степени качества. Среднестатистический трудовой мигрант кроме своей, условно говоря, дешевой стоимости, ничем не отличается от мексиканского мигранта в США. Ни квалификацией, ни своими знаниями, ничем. Тем не менее все прекрасно понимают, что без дешевой рабочей силы экономика США работать не может.

То же самое можно сказать и о российской экономике. Наши профессиональные патриоты постоянно кричат о том, что современная Россия в состоянии сама решить все свои трудовые проблемы и, при соответствующих политических решениях, можно "закрыть" все эти трудности, которые есть в обеспеченности экономики трудовыми ресурсами, опираясь на собственные силы. Хотя мне, например, незнаком ни один человек в Москве, который хотел бы занять место таджикского мигранта в жилищно-коммунальном хозяйстве. Я таких чудаков не встречал. Говорить, что кто-то из Рязани приедет на это место? С одной стороны, это теоретически возможно, но, во-первых, сколько это будет стоить? Почему российский бизнес привлекает тех же трудовых мигрантов из Центральной Азии? Потому что не надо оплачивать социальный пакет. Потому что это дешевая трудовая сила, которая требует гораздо меньших расходов, чем граждане России, откуда они ни приехали – из Рязани, Перми или еще откуда-то. Им не надо предоставлять общежитие, давать социальный пакет, за них не надо нести серьезную юридическую ответственность. Именно поэтому труд трудового мигранта гораздо дешевле для российской экономики. Когда говорят о том, сколько миллиардов выводят трудовые мигранты из России ежегодно на свою историческую родину, почему-то забывают сказать о том, сколько процентов валового внутреннего продукта создается с использованием труда трудовых мигрантов. Если я не ошибаюсь, порядка 10% по последним оценочным общим данным. Эта цифра гораздо больше, чем те же 4 млрд, которые вывезли узбеки за прошлый год, и порядка 2,5 млрд, которые вывели таджики.

Вопрос: Неужели России недостаточно собственных трудовых ресурсов?

Андрей Грозин: Дело в том, что теоретически решить проблему нехватки трудовых ресурсов для российской экономики за счет внутренних средств, наверное, можно. Для этого необходимо принять серьезные политические и экономические решения, создать условия для достойной оплаты труда внутренних российских мигрантов. То есть необходимо в разы увеличить стоимость ряда направлений и в социальной сфере, и на транспорте, и в торговых сетях, и в строительстве. Понятно, что все это в конечном итоге скажется на конечной цене продукта, производимого в этих отраслях. Соответственно, это скажется на цене квадратных метров, на стоимости товаров, на стоимости жилищно-коммунальных услуг, которые каждый гражданин Российской Федерации почувствует на себе очень быстро. Понятно, российскому руководству будет сложно пойти на такие риски, потому что после того, как трудовые ресурсы станут значительно дороже и будут российскими, а не таджикскими, киргизскими и узбекскими и не украинскими и молдавскими, возрастет цена жизни для рядового среднестатистического россиянина. Это вызовет социальное недовольство со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Кроме того, нужно учитывать внешнеполитические факторы. Ясно, что после того, как Россия отгородится визовым режимом от той же Центральной Азии или от Украины, и на Западе и на Востоке найдется немало желающих занять российское место. Эти желающие уже сейчас видны, они не скрываются. И за Великой стеной, и за Перемышлем хватает желающих занять российские места. Если Россия готова уступить свои зоны влияния, тогда надо вводить визовый режим. Тогда надо отворачиваться и выстраивать границу по собственному периметру, не реализуя серьезных межгосударственных амбиций, запрятав их куда подальше и сконцентрировавшись в пределах собственных границ. Я не думаю, что такой путь для России – завидная перспектива. В нынешних общемировых условиях, если ты не расширяешься, ты превращаешься в корм для соседей. И восточные и западные наши добрые друзья сначала переварят эту постсоветскую периферию, а потом возьмутся за российское пространство. Я не говорю о том, что кто-то начнет осуществлять прямые агрессивные действия, нет, просто-напросто экономическое порабощение пространства бывшего Советского Союза, включая и Российскую Федерацию, пойдет гораздо более быстрыми темпами, чем это было в течение последнего десятилетия. Я не думаю также, что Кремль устраивает перспектива превращения в сырьевую провинцию будь-то Брюсселя, будь-то Пекина или кого-то еще. Я думаю, что этот путь не для России.

Вопрос: Тем не менее, проблема межнациональных конфликтов и нелегальной миграции назрела…

Андрей Грозин: Действительно, порядок в миграционной политике наводить надо и делать это надо было давно. Другой вопрос –насколько эффективным может стать визовый режим в качестве такого инструмента. Я думаю, что есть апробированные уже много-много лет методы и без визового режима. К тому же, все мы прекрасно знаем и понимаем, что, в условиях особенностей функционирования политических режимов стран Центральной Азии, вопрос введения визового режима решается сугубо технически, с использованием многочисленных коррупционных схем. Собственно, и Россия здесь тоже не очень далеко ушла от наших центрально-азиатских партнеров. Панацеей от нелегальной миграции визовый режим, конечно же, не станет. Рассчитывать на это могут только абсолютные дилетанты в области миграционного права. Достаточно посмотреть на опыт США и их отношения с их южным соседом. Никакими стенами не отгородиться, никакими визовыми режимами, если социально-экономическое развитие стран – то, о чем говорил Козак – соседствующих друг с другом – настолько разительно отличается. Конечно, визовый режим можно ввести. Но насколько это будет эффективно? В российском экспертном сообществе существует большая доля скептических оценок на этот счет.

Вопрос: Если не с помощью визового режима, то с помощью чего можно решить миграционные проблемы в России?

Андрей Грозин: С помощью тех же мер, которые принимались в течение всего прошлого года по мере обострения. Другое дело, что у нас все делается судорожно: зарезали москвича, сразу же начинаются массовые облавы на каком-то рынке, прошло несколько недель – об этом как-то забывается, все возвращается на круги своя. Вот так все и делается: от случая к случаю. Необходима система в реализации тех мер, вполне здравых и очень эффективных, которые сейчас существуют в качестве набора механизмов. Это системы контроля, которые должны совершенствоваться, на которые необходимо выделять больше ресурсов, контроля за иностранными гражданами, находящимися на российской территории. Система контроля за транспортными путями, в которые попадают иностранные граждане, система учета, система регистрации – все это необходимо делать. Естественно, помимо поверхностности при решении этих проблем, есть и проблема коррупции, которая серьезно тормозит возможность реализации системных мер. Но капля камень точит. И если постепенно и УФМС, и ассоциации наших предпринимателей, и отраслевые министерства, предприятия, в которых по большей части работают трудовые мигранты, и другие российские структуры, включая и российскую службу, которая занимается изучением трудовых мигрантов на предмет их возможных угроз для безопасности Российской Федерации, и множество других структур, если они будут системно реализовывать уже существующий набор мер и совершенствовать их, можно вполне обойтись без визового режима.

Вопрос: Если визовый режим все-таки будет введен, то каких стран он коснется?

Андрей Грозин: В этой связи есть проблема – к кому применять? Если мы применим визовый режим к отдельным государствам, вполне резонно возникнут вопросы к российской внешней политике, насколько она адекватна. Россию затаскают по судам. Обвинениям России в избирательном применении визового режима не будет конца. Имидж России, даже если не будет каких-то серьезных судебных разбирательств, окажется ниже плинтуса. С одной стороны, нам, конечно, к этому не привыкать, но, я думаю, одно с другим – стремление выступить за систему безвизового режима с Европейским союзом и избирательное применение визового режима по отношению к отдельным государствам – не очень сильно связано. И Брюссель наверняка ухватится за эту ситуацию, потому что никто из бюрократов всерьез не хочет введения безвизового режима с Россией. И вовсе не потому что у России есть безвизовый режим с государствами, миграции с которыми они опасаются. Это отговорки. Просто-напросто безвизовый режим с Россией наши брюссельские друзья давным-давно превратили в морковку, которую перед осликом впереди несут, чтобы он шел в нужном направлении. Не скажу за всю Россию, но на некоторых российских чиновников эта морковка до сих пор еще очень серьезно действует. Вряд ли в Кремле не отдают себе отсчета в том, что визовый режим – это инструмент, способный достаточно серьезно воздействовать на партнеров, но только один раз.

В современных условиях визовый режим не является адекватным механизмом для того, чтобы свести на нет трудовую миграцию. Что люди понимают под визовым режимом? Они подразумевают, что визовый режим выстроит железный занавес для трудовой миграции, прежде всего незаконной. Таким образом, Россия через визовый режим, по мнению некоторых наблюдателей, способна отгородиться от юга, от Украины, от Южного Кавказа некой "визовой стеной". На самом деле, начнем с того, что очень много путаницы в этом понятии – "введение визового режима", а у нас, например, с тем же Узбекистаном и так визовый режим. Там существует единый паспорт: и гражданский паспорт и загранпаспорт – одно и то же. Гражданин Узбекистана, въезжая в Россию, получает визу еще там, у себя дома. А подавляющее большинство трудовых мигрантов из Центральной Азии в количественном отношении – это как раз-таки граждане Узбекистана. По разным оценкам – от 2 до 4 млн человек. Граждане Украины и Молдавии могут въехать безвизово, но я не слышал особо громких возгласов, что именно с этими государствами надо вводить визовый режим.

Почему визовый режим с Центральной Азией сейчас не решит наших межнациональных проблем? Просто потому, что российская экономика настолько плотно сидит на игле внешних трудовых ресурсов, что заменить сейчас, за несколько лет, соскочить с этой иглы Россия не сможет. Слишком долго российский бизнес на эту иглу подсаживался. Сейчас существует уже очень серьезная зависимость не только от экспорта своей нефти и нефтедолларов, но и от (притока) трудовых мигрантов. Значительная часть нашей экономики серьезно запитана на дешевые бесправные трудовые ресурсы, которые приходят к нам из других государств.

При этом, я остаюсь сторонником интеграционных усилий на постсоветском пространстве, в силу множества объективных и субъективных причин, в силу исторически сложившихся закономерностей, в силу экономических закономерностей и общемировых экономических и финансовых процессов, которые происходят. Я думаю, что претендовать на возможность превратиться для Европейского союза в равноправного партнера теоретически можно, практически, наверное, трудновыполнимо. Для пространства ЕС Россия остается слишком сложной страной для выстраивания с ней равноправных отношений, в силу множества причин, о которых можно говорить часами. Евросоюз и главная евробюрократия абсолютно не воспринимают Россию в качестве равноправного партнера. Здесь наши европейские друзья абсолютно похожи на наших американских друзей. И с этим ничего не поделаешь. Это надо учитывать при выстраивании своей внешней политики, и надеяться на то, что отказ России от активных интеграционных усилий на пространстве бывшего Советского Союза даст нам какие-то преференции в глазах брюссельской бюрократии, было бы верхом наивности.

Анна Смирнова

По материалам сайта “Русский союз соотечественников”

Источник : http://www.nakanune.ru/

Пресс-служба Россия в Кыргызстане